Том 4. Классические розы - Страница 17

К оглавлению

17


Кто кинофильмами и бубикопфами, да чарльстонами
Наполнил дни свои, кто совершенствует мертвящий газ,
О, тот не тронется природой, музыкой, мечтой и стонами,
Тот для поэзии — а мы-то верили! — душой угас…

1926

Обидно поверить…


С отлогой горы мы несемся к реке на салазках,
И девушкам любо, и девушкам очень смешно.
Испуг и блаженство в красивых от холода глазках,
Обычно же… впрочем, не все ли мне это равно!


Навстречу дубы — мы несемся аллеей дубовой —
Торопятся в гору и мимо мелькают стремглав.
Вот речка. И девушек хохот жемчужно-пунцовый
Из-под завитушек, седых от мороза — лукав.


Мне трудно поверить, в морозных участнику гульбах,
Что эти здоровые дети — не тяжкий ли сон? —
С парнями пойдут, под расстроенный старенький Мюльбах,
Отплясывать ночью стреноженный дохлый чарльстон!..

1927

Когда отгремел барабан


Мне взгрустнулось о всех, кому вовремя я не ответил,
На восторженность чью недоверчиво промолчал:
Может быть, среди них были искренние, и у этих,
Может быть, ясен ум и душа, может быть, горяча…


Незнакомцы моих положений и возрастов разных,
Завертело вас время в слепительное колесо!
Как узнать, чья нужда деловою была и чья — праздной?
Как ответить, когда ни имен уже, ни адресов?…


Раз писали они, значит, что-нибудь было им нужно:
Ободрить ли меня, ободренья ли ждали себе
Незнакомцы. О, друг! Я печален. Я очень сконфужен.
Почему не ответил тебе — не пойму, хоть убей!


Может быть, у тебя, у писавшего мне незнакомца,
При ответе моем протекла бы иначе судьба…
Может быть, я сумел бы глаза обратить твои к солнцу,
Если б чутче вчитался в письмо… Но — гремел барабан!


Да, гремел барабан пустозвонной столицы и грохот,
Раздробляя в груди милость к ближнему, все заглушал…
Вы, писавшие мне незнакомцы мои! Видят боги,
Отдохнул я в лесу, — и для вас вся раскрыта душа…

1926

Перстень


Как драгоценен перстень мой,
Такой простой, такой дешевый,
На мой вопрос мне дать готовый
Единственный ответ прямой!


Есть в перстне у меня тайник,
Причудливый своим затвором,
Тот благодетельный, в котором
Сокрыт последний в жизни миг.


С трудом, но все еще дышу.
В миражи всматриваясь далей,
Цианистый лелею калий…
Когда же умереть решу,


Неуподобленный герою,
Уверившись, что даль пуста,
Бестрепетно тайник открою
И смерть вложу в свои уста.

1927

Случай


Судьбою нашей правит Случай,
И у него такая стать,
Что вдруг пролившеюся тучей
Он может насмерть захлестать.


Но он же может дать такое
Блаженство каждому из нас,
Что пожалеешь всей душою
О жизни, данной только раз!

1929

Современной девушке


Ты, девушка, должна
Пример с природы брать:
Луна — пока юна —
Уходит рано спать…


Ты, девушка, должна
Пример с природы брать:
Весна — пока весна —
Не станет летовать…


И не волна — волна,
Пока — на море гладь…
Ты, девушка, должна
Пример с природы брать.

1928

Отчего она любит контрасты…


Говорят, что она возвращается пьяная утром
И, склонясь над кроватью ребенка, рыдает навзрыд,
Но лишь полночь пробьет, в сердце женщины, зыбком и утлом,
О раскаянье утреннем вдруг пробуждается стыд…


Говорят, что она добродетель считает ненужной,
Вышивая шелками тайком для ребенка жабо…
Говорят, что она над любовью глумится и дружбой,
В ежедневных молитвах своих славословя любовь!


Говорят, что порочностью очень ей нравится хвастать,
Осуждая в душе между тем этот самый разврат…
Говорят, оттого-то она так и любит контрасты,
Что известно ей все, что повсюду о ней говорят!..

1926

Оставшимся в живых


Ни меня не любили они, ни любви моей к ним,
Ни поющих стихов, им написанных в самозабвенье.,
Потому что, расставшись со мной, не окончили дни,
Жить остались они и в других обрели утешенье…


Пусть, живя у меня, никогда не свершали измен,
Но зачем же расстаться с поэтом сумели так просто?
Ах, о том ли я грезил при встречах и в каждом письме,
Очаровываясь милой новою женщиной вдосталь?


О, никем никогда вечно любящий незаменим:
Не утратила смысла старинная верность «до гроба»…
Ни меня не любили они, ни стихов моих к ним,
Ни боязни разлук… Но и я не, любил их, должно быть!

1926

Сосны ее детства


Когда ее все обвиняли в скаредности,
В полном бездушье, в «себе на уме»,
Я думал: «Кого кумушки не разбазарят?
Нести чепуху может всякий суметь».


Но когда ее муж-проходимец, пиратствуя,
Срубил двухстолетние три сосны
В саду ее детства и она не препятствовала,
Я понял, что слухи про нее верны.

1928

Элегия небытия

17